Основатель хосписа для тигров, львов и других хищников рассказал о трудностях спасения животных
Гостем нового выпуска социального проекта «Корнеплод» стал основатель хосписа для хищных больших кошек «Дом тигра» Дмитрий Ким.
Для тех, кто не может посмотреть выпуск, мы подготовили текстовую версию серии.
— При подготовке к интервью я узнал, что в России не так много специалистов, которые работают с большими кошками.
А ваш хоспис, вообще, единственный в стране. У нас есть нехватка с кадрами?
— Конечно. В ветеринарии вообще работа с такими животными, к сожалению, на данный момент — это про самообразование.
То есть человек, когда попадает в эту сферу, если мы говорим о врачах: врач закончил высшее образование, получил опыт, работая в клинике, каждый выбрал свою специальность, стал в ней экспертом, жаждет развиваться, смотреть новые направления, хочет работать с экзотическими животными, приходит в эту сферу уже подготовленным.
Сейчас есть возможность получать такие знания у нас, в Госпитале Дикой Природы, в Московском зоопарке. Раньше это была вообще закрытая индустрия. Все наши врачи, старшие наши товарищи, старший коллектив, 15-20 лет назад они сами летали в Африку, платили деньги, чтобы обучаться тому, что они умеют сейчас.
Сейчас это доступно и здесь, и в нашей стране. И более того, правила игры немного изменились. Мы шагнули сильно вперед. И теперь зачастую Африка звонит нам и спрашивает советы, как здесь лечить, что с этим делать, что бы вы порекомендовали.
— Тяжело ли работать с животными, которых дрессировали другие люди? Потому что каждый дрессировщик по-своему воспитывает зверя, скажем так. Много интервью я прочитал перед нашей съемкой. И Запашных, и Павленко, и Багдасарова, и других. И вот Николай Павленко, хочу цитату зачитать: «Нет тигров покладистых. Это не покладистые, это больные. У меня все как положено. Мать их выкармливает, они рождаются как все живое, с ненавистью к человеку. И если вы собаку не возьмете щенком, и не будете тискать с рождения, она тоже вырастет зверьком».
Вот как Вам такая цитата?
— Да, я знаком. Николай Павленко, конечно, маэстро своего времени, но мир меняется. Все меняется. Во-первых мне не приходится работать в том контакте с теми животными которые ко мне попали после дрессировщиков. То есть они живут здесь спокойную жизнь занимаются чем хотят, и я под них подстраиваюсь, не им надо под меня подстраиваться. Это большая разница. Я их ничего не прошу сделать и так далее. Максимум — перекрыть их дома, чтобы они пошли на улицу, покормить, чтобы я убрался.
Тяжело ли работать…Тяжелее работается больше с теми животными, которых били, избивали, издевались. Вот это сложно. Потому что у нас есть животные, которые попадали к нам из контактных зоопарков, частных владельцев, над которыми просто принципиально издевались на камеру, чтобы бить животных, и за это получали деньги. Вот это сложно.
Потому что они приходят к нам с полным недоверием, к людям. И это процесс доверия занимает 2, 3, 4 года, а может быть — никогда. И мы просто принимаем эти правила игры. Такое большое удовольствие получаем, если у нас получилось завоевать это хрупкое доверие, что мы просто счастливые моменты нашей работы. Значит, мы работаем не зря. И вот это ощущение, конечно, суперкрутое.
— Раз уж мы затронули эту тему жестокого обращения с животными в цирке, ну или в зверинцах. Много где обращаются с животными, жестоко, неправильно, содержатся в плохих условиях, в том числе и у олигархов каких-то, которые чисто ради прикола их заводят себе, чтобы похвастаться перед друзьями. И в интернете очень много видео с шокирующими кадрами жестокого обращения с животными.
— Передвижные зоопарки, где всё зачастую плохо. Почему плохо? Потому что это должно переезжать.
Это маленькое, зачастую убогое. И профессионализмом там от слова совсем не пахнет. Пришли люди, посмотрели на животных, ушли.
Это метр на метр, там задача показать количество животных большое и плевать как они содержатся. И это печально, это беда. Но сейчас этого становится меньше, меньше, меньше. Я уже достаточно давно не встречал, у нас есть животные, выкупленные из таких зоопарков. Но, Слава Богу, это всё сходит уже на нет, финальная стадия. А цирки…Если мы говорим про советское время, раз Павленко уже затронули, то быть дрессировщиком экзотических животных, любых, это высшая награда уже состоявшемуся артисту.
Сейчас был момент, когда, конечно, это не регулировалось законом, и творилась страшная вакханалия. И вот этот стереотип о том, что в цирке все плохо, конечно, статистически…он есть, потому что пришла куча некомпетентных людей, которые не хотят развиваться, не хотят идти в ногу со временем. Вообще дрессура изменилась, в принципе, она стала мягкая. У многих профессионалов. Но есть статистика, 10 семей которые это делают хорошо, на фоне 200 семей, которые не умеют это делать.
Мне очень часто прилетает за нашу позицию по этому вопросу очень много негатива и так далее. Как же так? Вы оттуда забираете животное? Забираю, но я и делаю работу обратную. И мы всех забрали из плохого. Я не ленюсь, я иду в прокуратуру, в следственный комитет, Росприроднадзор, Россельхознадзор. И говорю, штрафуйте, отбирайте, наказывайте, потому что должно быть регулирование, а не просто так. Я забрал, какой я молодец, мы спасли животное из цирка, дальше-то что?
Ничего, надо работать над законом, правоприменением к этому закону, чтобы исполнители на местах работали и давали этому правильную оценку.
Часто все предлагают запрет цирка, и сейчас это пропагандируется, и многие набирают на этом определенный хайп. Что с животными будет, когда, допустим, в теории мы принимаем закон?
— Они все к вам поедут.
— В реабилитационные центры, они так классно называют. Во-первых, реабилитационные центры — это центры, где выпускают животных в природу. Эти животные не предназначены для выпуска. Это, более того, экологическое преступление. А во-вторых, да у нас мест нет, и рук у меня нет, и денег у меня нет столько. И у моих же коллег, которые занимаются тем же самым, только в других направлениях. Потому что мы никак не финансируемся. Это всё личная инициатива. Персонал, люди, команда и зрители, которые нас поддерживают.
Но у меня, к сожалению, не 200 рук. И не 200 миллионов долларов на счету, чтобы я это мог сделать.
— Большие хищники могут кусить. И даже в интервью и Запашных тех же самых, и Багдасарова, они говорят, что это даже нужно, чтобы ты почувствовал силу этого зверя. Потому что если ты не будешь знать, что такое, когда он тебя кусил, ты не будешь знать, на что он способен. Вообще, у нас, простых зрителей, мы думаем: кусил, значит человек умер. Всё. Сразу же, автоматически. Одна жизнь аннулирована. Тебя кусали или не кусали?
— Ну серьезно, нет. Прокусывали руку, насквозь. Царапины. Шею рвали. И так далее. Такое, конечно, было и без этого действительно никак. Это каждый раз тебе должно напоминать: так по голове, техника безопасности писана кровью. Помни об этом. И тут история о том что, там год-два проходит, начинаешь автоматически забывать это ощущение, тебе – раз, напоминают: тук-тук, очнись, так делать не надо.
Надо помнить, что изначально природа сделала их машинами для убийств, нужно знать всегда.
— А вообще, какие причины, для того, чтобы тигр взбесился? Я слышал, что были какие-то случаи в цирке, когда лопнул шарик…И животное просто напугалось.
— 90% всех нападений в цирке, и в зоопарках, и так далее, на сотрудников персонала, это переадресованная агрессия. Сейчас буквально, с чего мы начали с тобой. Видел? Я подошел почесать кота, а он наступил на второго. Он поругался, и попасть мог я под раздачу, потому что его укусили, он подумал, что это я сделал больно, и он автоматом это сделал. То есть, переадресованная агрессия — это самый частый фактор травм. А так всё точно так же. У каждого свой характер… Бывает, что ты проснулся не в настроении?
-Конечно. Каждый день.
— Вот и у них точно так же. Он проснулся такой, типа, не хочу никого видеть. Так не надо его трогать в этот день. Человек и кот не хочет, чтобы сегодня его доставали. Всё.
— Фото с животными. Около зоопарков, около зверинцев. Очень часто можно встретить. С обезьянками, со змеями. Даже с тиграми где-то. И, насколько я понимаю, они очень часто накачаны релаксантами. У меня был знакомый знакомых, который продавал фото с медведицей. Она еще маленькая, естественно, была. Во-первых, она ехала туда, к месту, зоопарку, на такси, либо на общественном транспорте. Как бы это странно ни выглядело, и ни звучало. И никто не отвечал за безопасность, потому что работают с этими животными абсолютно не профессионалы, которые не отвечают ни за что. То есть животное может вполне взбеситься и поцарапать. Как минимум. Или что-то ещё серьезнее сделать. Какое отношение к этому?
— Отвратительное. Но начнем с того, что сейчас заводить частному лицу, как это было раньше, категорически запрещено законом. Если такие случаи есть, тут же Природоохранная прокуратура, тут же, пожалуйста, Роспироднадзор, Рослесхознадзор. На осуществление такой деятельности должна быть специальная лицензия. Должен предоставить вольер, команду ветеринарных врачей, и так далее, естественно, этого ни у кого нет. Поэтому 99,9%, если вы видите такое, это нарушение закона. То есть с любыми экзотическими животными, тем более, там не пахнет техникой безопасности, помимо того, что это нелегально, так это еще и просто опасно.
Чаще всего этим страдают юга, пляжи, типа фотография со львом, с тигром и так далее.
А в сентябре раскапывают волонтёры кучу трупов возле лесочка неподалёку, потому что в три месяца такое животное умирает. Потому что напичкан наркотиками, напичкан всем. И это остается до сих пор. Такое есть, потому что это шибко рентабельно. Вот и всё. Мы не говорим про совесть этих людей, потому что её базово нет. Котёнок, тигрёнок и так далее, кто угодно, медвежонок, должен спать нормально, есть нормально. Это обязательно, особенно тигры, которые спят по 16-18 часов в день. Как вы думаете, сколько они часов могут фотографироваться?
— Да я думаю, ноль.
— Да я думаю, если в лучшем случае, то минут 40, и за 40 минут устанешь так сильно, что всё. Поэтому всё это про беззаконие.
— Вот такой центр содержать, понятно, что много килограммов мяса, корма, работники, в целом территория. Насколько это дорого, хотя бы примерно, помогают ли хозяева животных, которые здесь теперь живут, которые когда-то их себе взяли, а теперь сдали сюда или у них изъяли. Во-первых, помогают ли они, во-вторых, помогает ли государство?
Я знаю, что ты используешь и свои личные деньги сюда. Как к этому относится семья?
— Давайте по порядку. По поводу государственной помощи. На данный момент мы состоим в рабочей группе по указу президента о создании сети реабилитационных центров. И эти инструменты помощи государству ребцентрам только разрабатываются. Они будут когда-то в далеком будущем. Обозримом, но далеком. То есть на данный момент государственной поддержки не существует.
Система грантов, нужно грант выиграть.
На самом деле вот президентский грант, я сколько писал, ни разу еще не выиграл. Всегда мне не хватало полбалла, потому что есть классные статьи, в виде того, что выигрывали вы до этого президентский балл. Нет, не выигрывал. Получаешь минимальный балл. Ну вот, близимся. Вот сегодня, как раз перед интервью, мне пришло сообщение, что мы прошли первый этап президентского гранта. Но грант, нужно понимать, на конкретную вещь. Я написал на постройку следующего такого же большого вольера. Всё, и вот он рассчитан только на это. И то с софинансированием. Софинансирование должно быть мое, организацией, там порядка 30%, чтобы это было хорошо. То есть всё равно, мне нужно, чтобы выиграть грант, вложить туда деньги. Я благодарен Выборгскому району, вообще, и Ленобласти, что мы выиграли грант губернатора Ленинградской области, мы построили, опять же, в софинансировании, центр, где у нас все оборудование, где мы проводим операции, где обучаем врачей, работаем с государственными службами вместе. И это классно, что у нас губернатор, администрация и правительство поддержали. Это суперкруто, вот Ленобласти за это огромный респект. Что касается дорого или недорого, да супердорого. Вот ты сказал сегодня фразу «вы единственный хоспис в стране».
Мы единственная некоммерческая организация, где есть такие условия, такая команда в нашей стране. И при этом у нас нет посетителей, проданных билетов, мы не зоопарк, у нас здесь закрыто.
Помогают ли люди, которые сдали сюда или у которых отобрали, тут тоже делится: Вот сегодня мы обсуждали про цирк и с тобой. Братья Запашные, когда отдавали нам белую тигрицу, они поддерживали ее финансово полностью. И для них было важно, почему они отдали ее нам, и второго кота, потому что они сказали — «у нас нет такой возможности ветеринарной команды, чтобы делать сложные вещи. Я вам всецело доверяю. Вот деньги, сколько нужно, столько я буду платить, потому что я хочу нести ответственность за это животное. Для меня это важно, для меня это мой бывший партнер».
Есть еще пару животных, которые стараются по мере возможности поддерживать, все остальные — категорически нет. И более того, если мы говорим про изъятых животных, эти люди, почему у нас работает юридический отдел, отчасти, пишут на нас жалобу в прокуратуру, в МВД, в следственный комитет, в Росприроднадзор. И ко мне приходит проверка, вынужден отчитываться каждый раз. То есть у нас есть отчет один из самых крупнейших, там у нас 137 листов, по-моему, проверки от мяса, как мы привозим мясо, как утилизируем животных, если они погибли и так далее. Это всё должно быть проработано, то есть это всё проверяется.
— Очень важный момент ты озвучил. То есть люди, которые раньше были хозяевами некоторых животных, которые не имели права заводить этого хищника, содержали его в неправильных условиях, в итоге животное изъяли, эти же люди еще смеют писать на тебя заявления. А что… Я просто не понимаю сути.
— Во-первых, не нужно искать логику в этом моменте, просто в принципе. Они уверены, что у них всё было прекрасно. «Я избивал это животное, но оно же мое».
С чем мы раньше боролись, до 19-го года, животное приравнивалось к табуретке, к стулу. Хочу — сломал стул, хочу — не сломал. Или как бизнес. Почему мы выкупали животных? Потому что я либо тебе отдам, продам, либо на шкуру продам. Мне разницы-то нет. И плевать, я хотел, что это такой «бизнес до последнего». Я хочу вернуть обратно свои деньги, вложенные в это животное. Всё. То есть ты не надо искать логику. Я просто давным-давно это делать перестал. Приезжаю, и вот мы работаем. У нас есть наша задача.
— Правильно понимаю, что твоего первого тигра, вы как раз, так и решили забрать себе, выкупить, когда увидели, что плохие условия содержания, вы даже заложили машину.
— Ну, не мы. Супруга. Яна. Она пришла ко мне с фактом, я просто вынужден был согласиться с этим действием. Часто говорят, Дима, это не ты молодец, что создал, я вообще не спорю.
Тут всё супругино. Моя задача была организовать и найти возможности. Но она не смогла пройти как врач мимо. Знаете, с чем к нам приходят часто? Вот есть животное, надо вылечить. Лечить сейчас. Представим ситуацию, ты же попал когда в больницу, что-то с тобой сделали, тебе говорят, вот реабилитация такая, нужно выпивать такие таблетки, ставить такие-то капельницы, пожалуйста, будь добр, ходи. И есть люди, которые делают, а есть, которые не делают. И она понимала, что этим животным никто не будет заниматься. И только поэтому она решила его выкупить. В какой-то момент времени мы с нашей командой приняли решение сложное для нас не выкупать животных из плохих условий. Почему?
Потому что появился бизнес на милосердии. Что это значит? Были организации, которые специально калечили животных, чтобы продавать их дороже, родился спрос, потому что люди начали думать, что такие организации сильно больше зарабатывают на этом деле. Я приведу пример: собачьи-кошачьи истории, репосты и так далее. И на своей практике мы видели, когда люди специально калечили таких животных. А мы, представляешь, поощряем их деньгами. Но тогда инструмента законного не было. А сейчас — я вижу такое — я не поленюсь написать. Я не поленюсь приехать, и так далее. Стараемся это делать по мере своих возможностей. И люди стали также к этому относиться. Эта мода стихает, стихает, стихает, стихает.
— Мне интересно, как малышку зовут, откуда она появилась в «Доме тигра»?
— Буквально на той неделе. Поступила заявка центрального аппарата Росприроднадзора, что в Луганске изъяли тигрёнка. Контрабандного, вроде как. Амурского, возможно. И мы как команда понимаем, что непонятно, чем её кормили. Её ещё так посадили, в зооуголок, где очень много разных животных. И зная, что наверняка она не привита, мы с командой решили бросить все дела, и поехали вдвоём с нашим юристом забирать.
Приехали, сразу же заехали в клинику, сдали все анализы, анализы все более-менее приличные. Глаза еще попозже у офтальмолога мы будем проверять, потому что это то, что страдает в первую очередь, кости, глаза, усы. Хрупкие они. А зовут – Катюша.
— Вопрос, который многих интересует, почему тигров называете как марки машин?
— Всё из-за первого кота, из-за Астона. Когда выкупили, сдали машину в ломбард, я очень люблю автомобили. Думаю, тогда еще был помоложе, буду всем говорить, что у меня есть Астон Мартин. Ну и так привычка осталась. Поэтому, почти все животные, у нас названы в честь автомобильных имен или автомобильных скрытых, потому что Катюша — тоже автомобиль, относительно.
— А какова глобальная цель проекта и хосписа «Дом тигра»? Потому что может ли это быть образной благодарностью от животных? Снова у нас цитата Николая Павленко, дрессировщика:
«Это не собака, тигр никогда не скучает по человеку». Можно ли долго протянуть чисто на доброте?
— Ну я, во-первых, не согласен, лишний раз. Потому что я считаю, что хищники могут быть благодарными, просто не обязательно конкретному человеку, они просто благодарны людям, и хотят с людьми общаться, и с удовольствием это делают, а есть те, которые не хотят, это, опять же, их право. Мы не ждём благодарности от животных, когда она появляется, то Слава Богу, что это есть. Глобальная цель «Дома тигра» — это ряд вопросов. Во-первых, чтоб таких проблем не возникало. Мы всегда отвечаем на этот вопрос так: лучший день в «Доме тигра» будет когда наша помощь перестанет быть нужна. Когда мы, как организация, распадемся, по причине того, что мы больше не нужны в нашей стране, этот гештальт закрыт.
И второй основной момент. Все-таки, это про улучшение количества квалифицированных специалистов, врачей, киперов, которым нужно работать, которые в любом случае будут нужны, потому что, даже если наша работа пропадет, останется работа зоопарков, которые сохраняют виды. Центров реабилитационных, то есть дикие животные, которые, надеюсь, никуда не пропадут с нашей планеты, потому что если они пропадут, это будет печально.
Нужно растить молодых специалистов. Сейчас у нас будут первые студенты, которые к нам попадут на практику. Мы договорились с некоторыми университетами, что берем их в качестве киперов, обучаем. Это будет их производственная практика, которую они будут подавать в университет, после того, как мы подписали договор сотрудничества с несколькими университетами. Это очень круто, что люди сами нас находят, и просят попасть к нам на какую-то работу маломальскую.
— И, конечно, финальный вопрос о том, какие планы на будущее, что планируете, как будете осваивать свои гектары и что дальше будет.
— Сейчас ты видел, у нас начинает заливаться стройка, плита. Мы хотим построить единственный в СНГ профессиональный ветеринарный блок для экзотических животных с вольером послеоперационной реабилитации. Это будет единственный в СНГ и, наверное, один из единственных в мире, вообще.
Особенно если мы говорим про некоммерческие истории. Вот это наша такая большая цель, задача. Безусловно, расширять, улучшать вольерный фонд, качество жизни внутри вольера, то есть заниматься обогащением среды для таких животных. Безусловно, проводить лекции, конференции, семинары, обучать, подготавливать все больше специалистов.
Если мы вернемся на пять лет назад. Я думал, что нам 5 гектаров хватит на всю жизнь, я никогда не смогу их освоить, потому что это про — дорого. Ну вот, 5, как ты видишь, близятся к концу.
Автор и ведущий социалити – Виктор Корнеев.
